Екатерина Риз - Всё, что нужно ей

– Спасибо.

Мой провожатый за столом радостно заржал, но его снова быстренько заткнули. Видимо, особым авторитетом он в этой компании не пользовался. Я подняла глаза на типа, что стоял передо мной, не понимая, почему он до сих пор надо мной нависает, а он, не спуская с меня глаз, кружку к своим губам поднёс и сделал пару глотков. Мне снова кашлянуть захотелось, но это было нервное, я попросту задыхалась, когда он смотрел на меня в упор.

– Как тебя зовут? – спросил он, напившись и утеревшись тыльной стороной ладони. Буравил меня глазами, а я в душе затаилась, когда поняла, что именно он обладатель того неприятного, скрипучего голоса. Не сразу опомнилась, но на вопрос ответила.

– Стася.

– Стася? Это Настя, что ли? – Я кивнула. – Настя, значит. Как в сказке: Настенька и медведь. Или там Машенька была?

Я настороженно молчала, не зная, к чему он ведёт. А он вернулся к столу, кружку поставил и снова ко мне повернулся. Все остальные молчали, позволив ему со мной объясняться.

– У нас для тебя всего два правила, Настенька, – заявил он. – Ты ведёшь себя тихо и не задаёшь вопросов. Если всё сделаешь, как надо, скоро вернёшься к своему благоверному. И что особо примечательно, вернёшься целой и невредимой.

– Целой ли? – ухмыльнулся мой похититель, а мужчина рядом с ним сунул ему кулак под нос и посоветовал:

– Пашка, заглохни.

Я постаралась перевести дыхание. Взгляд мой метался по комнате, ни на чём не задерживаясь, потом я руки судорожно сцепила.

– Когда? – поинтересовалась я, и, кажется, тем, что осмелилась проявить интерес, мужчин удивила. На меня уставились.

– Что?

– Когда вернусь… то есть, вы меня вернёте домой?

– А это зависит от того, как сильно тебя муж любит. Он тебя любит?

Я уверенно кивнула.

– Да.

– Сильно?

Я облизала губы.

– Да.

– Тогда о чём тебе переживать?

Странный вопрос. Переживала я не о степени любви ко мне мужа, а вот об этих четверых неандертальцах.

Ненадолго обо мне забыли. Мужчины выпивали, о чём-то негромко переговаривались, я от волнения даже прислушаться толком не могла, в висках, казалось, барабанная дробь. Осторожно сдвинулась к стене, ноги под себя поджала, сжалась в комок и так замерла, время от времени сглатывая комок в горле. Нервы были на пределе, и я очень боялась, что сорвусь и начну рыдать. Страшно было безумно, кажется, мне никогда в жизни так страшно не было. Что-то липкое и противное шевелилось внутри, меня то и дело передёргивало от отвращения к этим типам, я отворачивалась, сжимала кулаки и глотала слёзы. А ещё мысленно умоляла Серёжку: «Найди меня, найди. Прямо сейчас. Иначе я не выдержу и умру от ужаса. Или они меня убьют, когда им надоест слушать мой визг».

Но время шло, хоть и медленно, но двигалось, я неотрывно смотрела на циферблат старенького, громко тикающего будильника, следила за минутной стрелкой, прошло сорок минут, а ничего не происходило. За стенами домика по-прежнему тишина, только ветер свищет, как-то подозрительно шумно, его даже из-за мужских суровых голосов слышно. Я долго прислушивалась, прежде чем поняла, что мне напоминает шум ветра: вокруг лес. И скорее всего, именно сосновый, о котором я мечтала несколько часов назад, разговаривая с Ольгой. Сбылась мечта, как говорится.

– Ладно, посидели и будет. – Зверский тип, которого, как я выяснила, звали Гришей, из-за стола поднялся и ногой оттащил свой стул в сторону. Тот ножкой зацепился за выступающий край половой доски и с грохотом повалился на пол, но на это никто внимания не обратил. Остальные тоже начали из-за стола подниматься, я вжалась в стену, не зная, чего ожидать, но на меня даже никто не взглянул.

– Чтоб тебя завтра утром не то что в городе, в области не было, – приказным голосом, но вроде бы нехотя, проговорил Смурной, обращаясь к Пашке.

Тот в ответ хохотнул и развел руками.

– Да как скажете, попрощаюсь с вами и даже скучать не буду, только… – Он выразительно взглянул на остальных, вскинул брови, затем сделал незамысловатый жест, потерев пальцы друг о дружку. И вот тогда Григорий обо мне вспомнил, подошёл, бесцеремонно схватил меня за волосы, заставляя наклонить голову. Я едва сдержалась, чтобы не заорать. А он схватился за моё колье, расстегнул подозрительно ловко, ни на мгновение не помешкав с замком, а я покачнулась, когда он меня отпустил, едва не повалилась на диван, как неваляшка. Моё бриллиантовое колье, подарок мужа на годовщину свадьбы, перекочевало в карман бесшабашного Пашки.

– Надо объяснять, что из города оно должно уехать вместе с тобой?

– Да понял, не дурак. – Широко улыбнулся. – Дурак бы не понял.

Они все вышли из комнаты, дверь плотно прикрылась, а я наконец смогла закрыть лицо руками и позволить себе тихонечко повыть. Даже головой потрясла, будто надеялась очнуться от кошмарного сна. Но это, конечно же, не помогло. Мужские голоса слышались на улице, а минут через десять заработал двигатель машины, и на минуту всё стихло. Стало очень тихо. Я отсчитывала секунды, одну за другой, но кроме шума ветра, который бесновался в высоких кронах сосен, ничего не слышала. На какое-то мгновение в душе шевельнулась надежда, ослепительная вспышка озарила и погасла, после чего стало ещё страшнее. Неужели они оставили меня здесь одну, в лесу? Я рискнула встать с дивана, только успела приподняться, как дверь комнаты рывком открылась, и вошёл, нагнувшись, чтобы не удариться о притолоку, Гриша. Я шлёпнулась на диван и снова поспешила сдвинуться к стене. Стало понятно, что всё куда хуже, чем я ожидала: мы остались вдвоём. Меня оставили один на один с этим психом. Я до сих пор чувствовала его прикосновение к своей шее: грубое и бесцеремонное.

Гриша потаращился на меня с полминуты, после чего вышел, а вернулся со стопкой одежды. Кинул её на диван.

– Переоденься. Твоё платье с цветом обивки не гармонирует.

Одежду я сгребла одной рукой и прижала к себе, а сама не спускала с мужчины настороженного взгляда. Он даже попытки не сделал отвернуться и выходить, по всей видимости, не собирался. В его глазах даже искорка интереса проявилась. И поторопил меня:

– Ну.

Я подышала носом.

– Отвернитесь.

Он насмешливо вздёрнул бровь.

– А кто сказал, что ты можешь голос подавать?

Я комкала в руке джинсовую ткань, отвернулась и молчала, давая понять, что ничего делать не буду в его присутствии. Он ждал пару минут, после чего фыркнул и из комнаты вышел. Дверь снова плотно закрылась, а ещё я услышала звук, напоминающий опускающийся засов. Значит, запирают. Переоделась я за минуту, сама себя этим поразила. Стянула с себя мятое, испачкавшееся платье, кинула его на пол, и торопливо влезла в дешёвенькие джинсы и футболку. Ещё мой сторожевой пёс «подарил» мне теплую кофту на молнии и шерстяные носки. Всё моего размера, меня здесь явно ждали. Пока я была в комнате одна, метнулась к окну, отдёрнула тряпку, что служила здесь занавеской, и выглянула наружу. Абсолютно зряшное занятие, тьма за окном – хоть глаз выколи. Только шум ветра слышен явственнее. Он казался тревожным и будил в моей душе не слишком приятные предчувствия.

Дверь снова открылась неожиданно, я испуганно обернулась, не успев отскочить от окна, отступила на шаг и упёрлась в стену. Приходится признать, что не смотря на свою комплекцию, передвигается мой стражник совершенно бесшумно. И теперь смотрит на меня без всякого выражения, но в голосе, который вновь стал скрипучим, проскользнуло явное недовольство моим поведением.

– Тебе же сказано было: не шали. – Он ткнул пальцем в диван. – Сядь и сиди.

Я шмыгнула на указанное место. Гриша же шагнул к столу, обозрел грязные тарелки и пустые бутылки, головой качнул, потом быстренько все тарелки собрал в стопку и из комнаты унёс. Я наблюдала за ним, он делал всё молча и на меня внимания не обращал. Только потом ногой поддел моё платье и откинул его к противоположной стене. Вот тут я почувствовала неожиданную злость. Дикарь. Он понятия не имеет, сколько это платье стоит.

– Вы будете просить у Серёжи денег? – этот вопрос вырвался у меня неожиданно. Я честно собиралась молчать, как мне и приказали, но тишина и невысказанные страхи действовали на нервы.

Гриша швырнул на мой диван подушку и одеяло.

– Ложись спать.

– Но…

– Закрой рот и ложись спать.

Я вздохнула. Приткнула подушку к стене, вцепилась в её угол.

– Мне нужно в туалет.

Он остановился, стоя ко мне спиной, упёр руки в бока, а вздохнул поистине страдальчески.

– Пошли.

С дивана я поднялась, в некоторой растерянности посмотрела на свои ноги в шерстяных носках.

– Вы… не дали мне обувь.

– Серьёзно? А куда ты собралась ходить?

Туалет оказался в доме. Мы вышли через сени во двор, я крутила головой, оглядываясь, за стеной комнаты, в которой меня держали, заметила маленькую кухоньку, но и в ней мебели был минимум: стол, старая закопчённая плита, да деревянная лавка в углу, на которой стояла кастрюля и ведро с водой. Проходя через сени, я кинула взгляд в окно. Оно выходило на другую сторону, и я надеялась увидеть огни, понять, что рядом люди, но не повезло, всё та же темнота. Кругом лес, теперь я была в этом уверена. Возвращаясь из туалета, я всего на секунду оказалась у распахнутой на улицу двери и почувствовала запах дождя. К страху и растерянности от случившегося со мной, прибавилась тоска. Такое чувство, что я неожиданно оказалась оторванной от реального мира, где-то на краю бездны, и здесь только ветер и дождь, а ещё страшный человек за моей спиной, которому убить меня ничего не стоит. Возьмёт и прихлопнет, как муху. Ему даже особо стараться не придётся, силы-то немеренно.